За окнами подвывает ветер. Или не за окнами — и вовсе не ветер. Яра сидит на подоконнике, глядя на улицу: с высоты все люди и нелюди кажутся махонькими, они бегут, спешат, суетятся, пока сумерки не слизывают точки силуэтов. Темнота, по осеннему ранняя, густеет на глазах. Ходики на стене считают минуты. Радиоприёмник хрипит и плюётся помехами. Яра вздыхает. Идёт на кухню и ставит чайник. Рассеянно кладёт пять ложек сахара — и когда успела перенять привычку? — и выпивает залпом горячий приторный чай. В десятый раз заглядывает в холодильник: ничего нового там, увы, не появилось. За время, пока Ваня бродит по Лесу, она успевает пройти несколько стадий. Первая пьянит ароматом вседозволенности: Яра валяется на тахте и съедает пачку печенья в один присест. На второй случается всплеск бурной деятельности, и в ход идут таланты, о которых она прежде не подозревала. Яра моет посуду, меняет наволочки и наводит порядок в шкафу. По-хорошему, половину того, что там обретается, выкинуть не жалко, но с вещами самой Яры дела обстоят куда хуже. Заработанные деньги она откладывает два месяца, прежде чем купить приличный свитер, а старый сжечь без сожаления — она до сих пор не знает, кому он принадлежал. Но в отсутствие Вани Яра предпочитает ходить по дому в его фланелевой рубахе — так удобнее. Третья стадия самая тяжёлая. Одиночество превращается в пытку. А ещё появляются мысли — непрошеные и не самые радостные. И чем больше проходит времени, тем сильнее они прорастают, пуская корни. ...Не успевает Яра сделать два шага, как тусклая лампочка гаснет. Кухню проглатывает тьма. Судя по виду из окна, жрёт она и прочие дома. Яра не помнит, есть ли у Вани свечи. Почему-то идею сидеть в темноте она даже не рассматривает. Как и идею лечь спать — хотя, казалось бы, диван в её полной и безграничной власти. Вместо этого она обшаривает буфет, стукается лбом о дверцу ящика и чертыхается сквозь зубы. Кажется, всё это время она искала предлог — и вот он, нашёлся, родимый. Обувшись, она захлопывает за собой дверь и в раздумьях стоит на лестничной клетке. «Направо пойдёшь — жизнь потеряешь...» В шахте лифта что-то утробно лязгает. Яра стучится в первую же квартиру, но за обитой дерматином дверью — тишина. О соседях она имеет весьма смутное представление, и за время, проведённое здесь, лично пересекалась лишь с несколькими. «Прямо пойдёшь — счастье найдёшь». Ещё одна попытка. Яра приглаживает растрёпанную косу и стучит в следующую дверь.